В Центробанке заявили об экспериментальном внедрении с 1 апреля цифрового рубля. Новая форма денег будет выпускаться в виде цифрового кода и храниться на электронных кошельках в Банке России. Цифровой рубль позволит осуществлять безналичные платежи в офлайн-режиме и удешевит для бизнеса приём безналичных платежей. В преддверии его появления «Наша Версия» вспомнила историю самых первых реформ рубля в России.
Изначально Россия не была крупной торговой державой. Даже знаменитый путь «из варяг в греки» фактически перестал работать после разгрома Константинополя крестоносцами уже в начале XIII века. И совсем перестал после разгрома Киева татаро-монголами. А в середине XIV века перестал работать и поволжский торговый путь. Не торговли было мало – не хватало денег! Да и те деньги, которые имелись, были или не суверенные, или не совсем настоящие. При прочтении работ археологов возникает впечатление, что русские расплачивались римскими, византийскими, арабскими, ордынскими, германскими, но только не отечественными монетами, которые были скорее наградными знаками.
Первая реформа рубля (как, впрочем, и последующие) была обусловлена кризисом. Причём не одним, а сразу двумя. Первый разразился в начале XVI века в торговом, финансовом и деловом сердце тогдашнего мира – на территории современного Ирака, между Персией и Османской империей. Вызван он был бесконечной гражданской войной за престолонаследие в Персии, а также мощным напором османов на ослабевших соседей. Турки, обрадовавшись неприятностям у своих восточных соседей-шахов, а также пользуясь их военно-технической отсталостью, смели с лица земли своими пушками великолепную персидскую кавалерию и захватили добрую часть западной Персии. Война и смута никогда не сказываются благоприятно на торговле – курс персидского дирхема (самой распространённой валюты тогдашнего мира) начал падать, содержание серебра в нём сократилось вдвое – с 6 до 3,4 грамма. Это потянуло за собой вниз и валюты других стран – сначала России, самого близкого торгового партнёра Персии. Курс рубля, то есть реальное содержание серебра в рубле, при расчётах с Персией, основным нашим торговым контрагентом по Волге, стал нестабилен. В итоге русские купцы, посредники между Европой и Персией, начали проигрывать на разнице курсов (разном весе монет).
Второй кризис грянул на Западе, причём он оказался более сильным, чем на Востоке. В 1460 году в Чехии и Германии были открыты новые месторождения серебра, отчего производство этого благородного металла выросло в 5 раз. Кроме того, после открытия Америки в европейские страны стало поступать золото и серебро из Мексики и Перу – с 1503 по 1660 год в Испанию было доставлено 16 тыс. тонн серебра и 185 тонн золота! Это вызвало колоссальную инфляцию, так называемую революцию цен, европейские деньги стали тоже ненадёжными. И опять-таки страдали от этого русские купцы.
Тем временем у нас в финансовой системе царил редкостный беспорядок. Право чеканить собственную монету московскому князю было даровано ещё великим ханом Тохтамышем в 1381 году. Однако деньги также вовсю чеканил и Господин Великий Новгород, который вёл собственную финансово-экономическую политику, невзирая на то что его «присоединили» к Москве. В сущности, было тогда на Руси четыре денежных двора: московский, новгородский, псковский и ярославский – последние два, впрочем, были небольшие. В Москве чеканилась серебряная деньга и полуденьга (полушка), а в Новгороде – деньга и четверть деньги (четвертца). Соответственно в тогдашнем «русском мире» существовало и два денежных счёта – мос­ковский и новгородский. По московскому счёту 1 рубль был равен 200 деньгам, полтина – 100 деньгам, гривна – 20 деньгам, а алтын – 6 деньгам. По новгородскому счёту рубль был равен 216 деньгам, полтина – 108 деньгам, а гривна – 14 деньгам. Такая неразбериха в условиях двух финансовых кризисов могла попросту убить торговлю.
Требовалось срочное государственное вмешательство. На наше счастье в правительстве Елены Глинской, то есть в регентском совете при малолетнем Иване Грозном, в те годы находился один из самых крупных финансистов тогдашнего времени, бывший руководитель Виленского монетного двора и дядя царицы Михаил Глинский. Он и предложил простейшую технологическую операцию – привязать рубль к современному персидскому дирхему по весу, а счёт сделать такой же, как у чешского гроша – десятеричный, привычный многим европейцам (1 копа равна 100 грошам). Так, московский рубль привязывался по весу к самой распространённой ближневосточной валюте тех лет с привычным для европейцев десятеричным счётом. А самое главное – при этом происходила официальная девальвация рубля на 15%, отчего казна автоматически пополнялась «лишним» серебром! Сказано – сделано. Было велено чеканить «московки»: московские деньги с изображением всадника с мечом (сабляницы) весом 0,34 грамма серебра (1/10 дирхема) и новые новгородские деньги с копьеносцем на аверсе весом 0,68 грамма, прозываемые «копейками» (1/5 дирхема). При этом 200 московок были равны 100 копейкам – новгородским монетам. И то и то стало равно 1 рублю: рубль московский, равный 100 копейкам новгородским, стал равен 20 дирхемам. Таким образом, стало очень удобно в расчётах и с Востоком, и с Западом. Обрадованные новгородские купцы даже настояли, чтобы в Новгороде начали сию реформу раньше, чем в Москве. Впрочем, эти деньги чеканились для богатых. А для бедных начали чеканить полушки весом в 0,17 грамма и стоимостью четверть копейки. Реформа, правда, продержалась недолго – до Смуты.
В годы Смуты на Руси было минимум два государства, два царя, два патриарха и, естественно, две денежные системы. «Тушинский вор» Лжедмитрий II провёл контр­реформу по отношению к реформе Елены Глинской, отказавшись от чеканки денег (копеек, московок) весом 0,68 грамма и вернувшись к «новгородкам» весом 0,74 грамма. Чеканил их для него Псковский денежный двор. Причину контрреформы пока понять сложно, но это явно был отказ от привязывания русских денег к Востоку. И это было логично, поскольку поволжская торговля для Лжедмитрия II была закрыта, так как главные поволжские города Нижний Новгород и Астрахань он не контролировал. Соответственно и смысла в привязке рубля к дирхему у него не было. Возможно, Лжедмитрий планировал расширить торговлю со Священной Римской империей, а потому приравнял свои деньги к германскому рейхсталеру. Кстати, увеличение веса монеты при Лжедмитрии II говорит о нормально функционирующей экономической системе его царства и хорошей налоговой системе. При этом у Василия Шуйского в Москве произошла девальвация валюты – копейка стала весить 0,64 грамма серебра. Таким образом, по отношению к деньгам Лжедмитрия девальвация в Москве составила почти 15% – неудивительно, что русское купечество оказалось не на стороне московской власти, что и стало одной из причин падения царя Василия. Увы, после этого на Руси Смута усилилась, и стабилизировали финансы только первые Романовы, и то с огромным трудом. Но это уже другая история.

Об этом сообщает Проект РУ

• Слово «деньги» происходит от древнеримского названия серебряной монеты «динарий». В VIII веке оно перекочевало в Арабский халифат и стало обозначать основную арабскую монету динар. Позже его переиначили ордынские купцы, назвав «тенге», а после искажённое слово пришло на Русь как «денга». Древнейший документ, в котором впервые упомянута «денга», – это договор великого князя Дмитрия Ивановича Донского с великим князем рязанским Олегом Ивановичем от 1382 года
• Слово «рубль» произошло от термина «рубить». В Древней Руси ходили серебряные деньги-гривны, похожие на слитки. Их рубили на более мелкие части. Отсюда рубль – часть гривны. Правда, можно найти и иное объяснение термину «рубль». Возможно, что «рубль» происходит от латинского rab. Такую надпись имели на себе монеты, отчеканенные в столице Западной Римской империи, Равенне
• В Персии и многих других странах Ближнего Востока чеканить монету имели право не только верховные правители, но и наследники престола и правители более низкого ранга. Однако они не имели права смотреть на монетах «направо» – так мог смотреть только верховный правитель, остальные должны смотреть на него «налево». С тех пор эта традиция соблюдается в большинстве стран, в том числе и в России. Даже Ленин смотрел вправо на знаменитом юбилейном рубле. А вот в Европе это правило не всегда соблюдалось.